Двое, плюс один за кадром

Она его любила. Но не так как просвещают нонче, что если любишь не держи и вообще сделай вид, что тебя это не волнует. Нет. Она его просто любила. Она держала, пыталась прижать к себе и не отпускать. Ей казалось, что если она прижмет покрепче, то будет лучше. Будет слышнее, как у них бьются сердца. Ей хотелось стать одним существом, слиться и не разлипать. Ей хотелось стать створками одного моллюска, отрастить внутри мягкое нутро и обкатывать внутри жемчужину.

Он ее любил. Но жить прижатым не хотел. Он не хотел слушать сердца. Он хотел знать, что она есть, но вообщем жить своей жизнью.

Она чувствовала, как он утекает сквозь пальцы, судорожно сжимала пальцы до побеления костяшек, до врезания ногтей в ладони.

Но чем сильнее она сжимала, тем быстрее он утекал.

Он просто когда-то, в той, в прошлой жизни уже прижимал к себе. И костяшки у него белели. И помнил ту, утекшую. Больше он прижиматься не хотел.

Двое, плюс один за кадром

Она его любила. Но не так как просвещают нонче, что если любишь не держи и вообще сделай вид, что тебя это не волнует. Нет. Она его просто любила. Она держала, пыталась прижать к себе и не отпускать. Ей казалось, что если она прижмет покрепче, то будет лучше. Будет слышнее, как у них бьются сердца. Ей хотелось стать одним существом, слиться и не разлипать. Ей хотелось стать створками одного моллюска, отрастить внутри мягкое нутро и обкатывать внутри жемчужину.

Он ее любил. Но жить прижатым не хотел. Он не хотел слушать сердца. Он хотел знать, что она есть, но вообщем жить своей жизнью.

Она чувствовала, как он утекает сквозь пальцы, судорожно сжимала пальцы до побеления костяшек, до врезания ногтей в ладони.

Но чем сильнее она сжимала, тем быстрее он утекал.

Он просто когда-то, в той, в прошлой жизни уже прижимал к себе. И костяшки у него белели. И помнил ту, утекшую. Больше он прижиматься не хотел.